Мой чёрный человек в костюме сером -
Он был министром, домуправом, офицером, -
Как злобный клоун, он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.
И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой, -
И я немел от боли и бессилья,
И лишь шептал: «Спасибо, что - живой».
Я суеверен был, искал приметы,
Что, мол, пройдёт, терпи, всё ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: «Больше - никогда!»
Вокруг меня кликуши голосили:
«В Париж мотает, словно мы - в Тюмень, -
Пора такого выгнать из России!
Давно пора, - видать, начальству лень!»
Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег - прорва, по ночам кую.
Я всё отдам - берите без доплаты
Трёхкомнатную камеру мою.
И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать «кричу - торчу».
И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешёл на ты, -
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.
Я от суда скрываться не намерен,
Коль призовут - отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил -
И худо-бедно, но тащил свой воз.
Но знаю я, что лживо, а что свято, -
Я понял это всё-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, -
Мне выбора, по счастью, не дано.
В.Высоцкий, 1979
Изведав горечь укоризны,
Обид, ошибок, мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Ее обыденным дарам!
Рассвету, взлету журавленка,
Речушке, моющей пески.
Улыбке милого ребенка.
Пожатью дружеской руки.
Работе, сделанной как надо,
Дороге, чтобы вдаль влекла.
Летучей ласке снегопада,
Добру домашнего тепла.
В ракете или же сквозь призмы
Приблизясь к солнечным мирам,
Спешите радоваться жизни,
ее обыденным дарам!
Л. Татьяничева
