Я забуду глаза и привычки, улыбку и голос.
Это слишком мучительно: помнить их. Больше не надо бы.
Я не стану, малыш, на себе рвать в истерике волосы.
Просто буду молчать и внутри распадаться на атомы.
Просто будет теперь каждый день мой забит до отказа,
Чтоб не думать о том, что мне хочется очень в начало.
Где так верила в «нас», что молилась на каждую фразу,
Где хотела так много… Хотела… Но не показала…
Если спросит однажды вдруг кто-то: «А кем же он был?»
Я отвечу: «Вы знаете, он был безумно хорошим.
Мой любимый мужчина… Но он так легко отпустил…
Он останется частью меня. Но останется в прошлом.»
Я не знаю, что дальше… Страшней, что не знаю – зачем? –
И не выход совсем – целовать нелюбимые плечи...
И ты знаешь, малыш – алкоголь не решает проблем...
Ведь я помню тебя… и от этого время не лечит...
Юлечка Гаркуша
Так хочется плакать, впервые не сдерживать крика.
Не тихо – в подушку, а громко и горько – навзрыд.
И больше не врать, что не плачу, что к боли привыкла.
Плевать, что узнают, как долго и сильно болит...
Так хочется плакать. И может, уйдет обреченность...
Я где-то читала, что слёзы полезны здоровью.
Найти бы ответ на извечный вопрос: «Ну за что нас,
За что наказали такой безнадежной любовью?»
Так хочется плакать. И строчки писать на обоях...
И больше не прятать их в Wordе и старых тетрадках...
Писать их и плакать... в них жизнь моя как на ладони.
И больше не врать, что со мною всё в полном порядке...
Так хочется счастья... И где бы найти столько силы,
Чтоб боль до последней капли из сердца выжать...
И чтоб улыбнуться от мысли, что отпустила.
И утром проснуться с огромным желанием – вы-жи-ть!
Юлечка Гаркуша
