Я, как-будто в кинозале пустом
Наблюдаю чьей-то жизни кино.
Помнишь детское: "Потом - суп с котом"?
Я скажу тебе, что значит оно:
У знакомых масса дел и забот:
Отпуск, дача, дети двойки несут...
А меня ждет дома только лишь кот
И вчерашний, из пакетика, суп.
Не носила я на пальце кольцо,
Не венчали нас с тобой при свечах,
Но в твое, пока родное, лицо
Мне так хочется порой закричать:
Опостылело мне в доме пустом!
Не разменивай меня на других!
Не откладывай меня на потом -
Хоть чуть-чуть сейчас меня береги!
Не откладывай меня на потом,
Не надейся наверстать всё на днях,
Завтра может быть окажется, что
В том "потом" уже не будет меня!
Будет всё похоже, только не то -
Не твои в знакомой вазе цветы,
Не твои в прихожей зонт и пальто,
И в душе моей, и в сердце не ты.
С каждым днём всё ближе горький итог,
И разлуки всё слышнее шаги...
Не откладывай меня на потом,
Не разменивай меня на других.
Олег Русских
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Борис Пастернак, 1946
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РОМАНС
Евгению Рейну, с любовью
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
плывет в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
Иосиф Бродский,1962
