Я ненавижу женщин в бесформенных свитерах с льготным абонементом в «Ленком», «Современник», «Этсетера». Смотришь на пальцы - не замужем, любит стирать. Смотришь на губы - надменна, скупа на ласки. Даже порой - и осанка, и волосы без седин, а веет глубокой могилой, в которую как один летят Достоевский, Булгаков и Константин Сергеевич Станиславский. Я ненавижу женщин, скупивших Родео-Драйв, идущих на «лабутанах» в роскошные номера. Глядишь в декольте ей - там светится копирайт пластического хирурга с опытными руками. Такая пройдёт, как агония, как гроза, и чувствуешь - пальцы мечтают хватать, а язык лизать... Но только засмотришься - резко по тормозам, и хрясь в неё камнем! Я ненавижу женщин-наседок а-ля маман, такие обычно сидят с рукоделием по домам, и всё у них славненько: ужин, детсад, роман [бульварный бестселлер о чем-то таком бандитском]. Oна вам расскажет под водку и корнишон, как Митя покакал оранжевеньким в горшок, в манере Ван-Гога, и все испытали шок и долго ребенка лобзали по ягодицам! Я ненавижу женщин, сидящих внутри меня, я им поджигаю избы и завожу коня, мне хочется их уничтожить, убить, унять, в глубокие лузы загнать беспощадным кием... Но всё, что я вижу в других - это точно я, поскольку на каждую женщину есть персональный яд, поскольку на каждую женщину есть персональный ад, и это - другие. Сола Монова