Я упрекать тебя не буду,
А вот не плакать не проси.
Приходишь ты ко мне по будням
И вечно смотришь на часы.
И ни остаться, ни расстаться
Никак не можешь ты решить.
А мне давно уже за двадцать,
И мне самой пора спешить.
Ты изменяешь мне с женой,
Ты изменяешь ей со мной.
Ты и женой, и мной любим.
Ты изменяешь нам двоим.
Прощаясь, смотришь долгим взглядом,
Рука задержится в руке.
А я следы губной помады
Тебе оставлю на щеке.
Придешь домой, жена заметит,
И ты решишь, что это - месть.
А я хочу, чтоб все на свете
Узнали, что я тоже есть.
Мне сон приснился невозможный.
И ты, явившись в странном сне,
Промолвил вдруг неосторожно,
Что навсегда пришел ко мне.
Но был недолгим сон тот чудный,
Тебя опять ждала жена.
Опять с тобой я буду в будни
И буду в праздники одна
Лариса Рубальская
Ты прилетай, как Карлсон к Малышу,
Я буду ждать, все форточки открою
И специально горло простужу...
Ну что оно в сравнении с тобою?
Ты прилетай случайно, невзначай
С любимым мной малиновым вареньем,
С пушистым первым снегом на плечах.
Зимой ко мне приходит обостренье.
Я замерзаю в лапках декабря
И не оттаю после заморозки.
Скажи сейчас, что жду тебя не зря!
Скажи, что между нами все серьезно!
Ты прилетай ко мне, ты навещай,
Пока не барахлит еще пропеллер.
Малыш скучает. Очень. Просто знай,
Что для тебя все форточки, все двери...
ZLATENTSIA ***ZOLOTOVA***
Как хорошо, легко бывает дома,
Где всё уютно, близко и знакомо...
Мой дом, конечно, не дворец роскошный,
Но в нашей жизни сложной, суматошной
Нет места в мире для меня милей,
Теплей, уютней, ближе и светлей ?
Когда тебе опять и пусто и печально,
в глазах покоя нет, а в мыслях высоты,
ты вспомни, что в тебе нет боли изначально,
а только трение мечты и суеты.
И если слезы есть - старайся в одиночку
их выплакать сперва, и к людям не спеши.
И мужество не в том, чтобы поставить точку,
а чтобы претерпеть рождение души.
И если так с тобой случится не однажды,
то с каждым разом легче будет этот миг.
Жестоки чувства одиночества и жажды,
но страшно - если ты к ним вовсе не привык.
Досадно - если ты, надеясь на подспорье,
в ответ не получил желанной сослезы.
Но в сотню раз страшней, когда испив от горя,
в чужую исповедь ты смотришь на часы.
И если нет того, о чем мечтал вначале,
и высота пути на уровне травы,
люби все то, что есть - и страхи и печали,
и труд обычный свой, и вздохи, и увы.
И меры счастью нет, и смысла в обладаньи -
все сквозь тебя, как Космос протечет.
И оправданье жизни - только в состраданьи
в желаньи размышлять - другое все не в счет.
Александр Дольский
