Самое, может быть, трудное в смирении — это смиренно не требовать от других любви к себе. Наверное, можно воздыхать об этом :"Господи! Я замерзаю", но нельзя требовать, даже внутренне. Ведь нам дана заповедь о нашей любви к людям, но заповеди о том, чтобы мы требовали любви к себе от этих людей, нам нигде не дано.
Любовь и есть в том, чтобы ничего для себя не требовать. И когда это есть, тогда опускается в сердце, как солнечная птица, Божия любовь и заполняет все.
А между прочим, осень на дворе.
Ну что ж, я вижу это не впервые.
Скулит собака в мокрой конуре,
Залечивая раны боевые.
Бегут машины, мчатся напрямик
И вдруг с ухаба шлёпаются в лужу.
Когда, буксуя, воет грузовик,
Мне этот вой выматывает душу.
Кругом шумит холодная вода,
И всё кругом расплывчато и мглисто.
Незримый ветер, словно в невода,
Со всех сторон затягивает листья.
Раздался стук. Я выдернул засов.
Я рад обняться с верными друзьями.
Повеселились несколько часов,
Повеселились с грустными глазами.
Когда в сенях опять простились мы,
Я первый раз так явственно услышал.
Как о суровой близости зимы
Тяжёлый ливень жаловался крышам.
Прошла пора, когда в зелёный луг
Я отворял узорное оконце.
И все лучи, как сотни добрых рук,
Мне по утрам протягивало солнце.
Николай Рубцов