Скажите мне: вы, люди, замечали,
Уткнувшись в телефоны и на стены
Глаза собаки полные печали,
Живущей возле метрополитена?
Когда она лежит, потупив морду,
Как будто виновата перед нами
За то, что от отсутствия породы
Ее не гладят добрыми руками.
Ей нужно мало для поднятья духа:
Чтоб кто-нибудь из проходящей тыщи
Остановился, и коснувшись уха
Ей положил под нос остатки пищи..
И горько мне.. особенно ночами,
Что не могу я, преклонив колено,
Забрать собаку с грустными глазами,
Живущую у метрополитена.
Ах Астахова
У памяти моей дурное свойство,-
любая пакость будет долго тлеть.
Хочу прогнать больное беспокойство,
но не могу себя преодолеть.
Как в безразмерной камере храненья,
в сознаньи — чемоданы и мешки,
в которых накопились оскорбленья,
обиды, униженья и щелчки.
Не в силах изменить свою природу,
я поименно помню всех врагов.
Обиды-шрамы ноют в непогоду...
К прощенью я, простите, не готов.
В самом себе копаюсь я капризно,
на свалке памяти я черт-те что храню...
Обидчиков повычеркав из жизни,
я их в воображеньи хороню.
Быть может, признавать все это стыдно,
и я раскрыл свой неприглядный вид.
Но что же делать, если мне — обидно!..
Мое сознанье — летопись обид!
У памяти моей дурное свойство,—
я помню то, что лучше позабыть.
Хочу прогнать больное беспокойство,
но не могу себя переломить.
________________________________
Эльдар Рязанов
Я могу улыбаться, когда тяжело,
И смеяться, когда текут слёзы.
Я умею казаться порою такой
Легкомысленной и несерьёзной.
Я умею шутить, я умею терпеть,
Я умею не выдать обиды,
Даже если душа будет сильно болеть,
Ведь никто её, к счастью, не видит.
И завидуют люди, порой говоря:
«Вот счастливая, горя не знает!»
Я в ответ улыбнусь и скажу не тая:
«Разве счастье без горя бывает?»
Разве я бы могла улыбаться сейчас,
Если б плакать совсем не умела?
Или душу больную утешить подчас,
Если б вовсе своя не болела?
Если б я никогда не встречалась с бедой,
И несчастья меня обходили,
Мне бы жизнь не казалась чудесной такой.
Просто я бы её не ценила!
#стихи
Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвёздной ночью наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошёл ко дну,
Не дописав последнюю картину.
Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.
Всю жизнь привык он пробовать сердца.
Начав ещё мальчишкою с «ньюпора»,
Он в сорок лет разбился, до конца
Не испытав последнего мотора.
Никак не можем помириться с тем,
Что люди умирают не в постели,
Что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив, не долетев до цели.
Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы...
________________________________________
Константин Симонов, 1939
