Княжна Китти Мещерская
Жила в роскоши. Она была аристократка. Все у неё было: дворец, драгоценности, платья, рояль...
Она воспитывалась в пансионе для благородных девиц. Носила тугие корсеты - для осанки. Такие, что дышать трудно. Вставала в шесть утра и умывалась ледяной водой. Шла с девочками на молитву.
В спальне было двадцать девочек, у каждой - своя железная кроватка, хлипкая подушка, тонкое одеяльце; температура - десять градусов. Одежду надо было так сложить на стульчике, чтобы классная дама видела: чулки на месте! От холода иные девочки пытались в чулочках спать. Их наказывали: оставляли без обеда.
Ну, помолятся и идут завтракать: чай и хлеб с маслом. Все.
Кормили мало; если кто тайком что-то съест, например, бутерброд родители принесут - наказывали.
Родители раз в неделю навещали. И общались при классной даме с девочкой. А выходных не было; пели в хоре и молились. И изучали хорошие манеры: доносить подло. Надо делиться, если разрешили лакомство получить от мамы с папой. Надо держать осанку и приседать в реверансе - тренироваться. Дорогое белье носить - вульгарно; белье должно быть просто чистым. А деньги лучше бедным отдать.
Княжна потом попала в подвалы Лубянки - и преспокойно в тюрьме выжила. А потом в войну служила в ПВО, бомбы зажигательные тушила. И ездила с концертами на фронт. И писала военные марши. И была замужем за лётчиком. И ещё три раза была замужем.
И прожила 91 год, без драгоценностей, дворцов, платьев - но с прекрасной осанкой. И с прекрасным аристократическим воспитанием: жаловаться нельзя, доносить нельзя, нужно делиться и при первой возможности - приседать. Тренироваться. Быть бодрым, не ныть и подавать пример другим.
Это и есть настоящее аристократическое воспитание, благодаря ему княжна выжила и все пережила. И даже ее медалью наградили за оборону Москвы. И дали хорошую пенсию, которой Китти делилась. Потому что надо делиться!
Так что ребёнка надо баловать, конечно. Но и воспитывать надо. Впереди жизнь; а жизнь редко балует, к сожалению. И иногда выжить позволяет только воспитание... Умение держать осанку.
А. В. Кирьянова
Моя милая, славная Элли,
завитками письмо украсив,
ты писала на той неделе,
что скучаешь в своём Канзасе,
что тоска по сердечному другу
не даёт тебе спать ночами..
Элли, я был всерьёз напуган
и встревожен твоей печалью.
Что с тобой, дорогая, стало?
вопрошает твой Дровосек.
Ты прости - за грудным металлом
бесполезный пустой отсек.
Мне ответить на чувства нечем,
Так уж вышло - я бессердечен..
* * * * *
Две недели спустя, вслед за этим письмо
получает девочка из Канзаса.
И тоска, постепенно сжимаясь в комок,
уменьшается час от часа.
Элли, милая, случилось чудо.
Постучав во все нужные дверцы,
этот старый мошенник Гудвин
раздобыл настоящее сердце.
И теперь под металлом ржавым
оно бьётся, танцуя сальсу..
не люблю я давить на жалость,
но прошу тебя, Элли, сжалься.
Утоли этот чувственный голод,
излечи меня от недуга..
Приезжай в Изумрудный Город
повидать жестяного друга.
Ожидание смерти подобно.
Расскажу всё при встрече.. подробно.
* * * * *
Я три месяца жду ответа,
каждый день проверяю
почтовый ящик.
Элли, милая, скоро лето..
Приезжай!
И пиши почаще.
Сердце гулко стучит о металл.
Неужели он опоздал?
* * * * *
Наконец, он вскрывает
долгожданный конверт,
с целой россыпью пёстрых марок.
Я уже не скучаю.
P. S. Надеюсь тебе
понравился мой подарок.
© Алина Несмелова
Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.
Не после и не до в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.
В прошедшем я любил - печальнее могил,-
Все нежное во мне бескрылит и стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
Я вас любил, любовь еще, быть может...
Так говорят о брошенном, отцветшем -
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем
Стремленьи, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к я люблю.
Люблю тебя теперь - без пятен, без потерь,
Мой век стоит сейчас - я вен не перережу!
Во время, в продолжение, теперь -
Я прошлым не дышу и будущим не брежу.
Приду и вброд, и вплавь к тебе - хоть обезглавь!-
С цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после я люблю добавил я и буду.
Есть горечь в этом буду, как ни странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступленья, про запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана.
И словно настоящему пощечина, -
Сомненье в том, что я люблю сейчас.
Смотрю французский сон с обилием времен,
Где в будущем - не так, и в прошлом - по-другому.
К позорному столбу я пригвожден,
К барьеру вызван я - языковому.
Ах, разность в языках! Не положенье - крах!
Но выход мы вдвоем поищем - и обрящем.
Люблю тебя и в сложных временах -
И в будущем, и в прошлом настоящем!
В.Высоцкий
