 
                      
                               
                          Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.
И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.
Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.
Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!
Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!
Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.
Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!
И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!
Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!
Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!
И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!
Э.Асадов
                                  
         
            
        
          
          
                          Зацелована, околдована, 
С ветром в поле когда-то обвенчана, 
Вся ты словно в оковы закована, 
Драгоценная моя женщина! 
Не веселая, не печальная, 
Словно с темного неба сошедшая, 
Ты и песнь моя обручальная, 
И звезда моя сумасшедшая. 
Я склонюсь над твоими коленями, 
Обниму их с неистовой силою, 
И слезами и стихотвореньями 
Обожгу тебя, горькую, милую. 
Отвори мне лицо полуночное, 
Дай войти в эти очи тяжелые, 
В эти черные брови восточные, 
В эти руки твои полуголые. 
Что прибавится - не убавится, 
Что не сбудется - позабудется... 
Отчего же ты плачешь, красавица? 
Или это мне только чудится?
Н.Заболоцкий
                                  
         
        
            
        
            
        
            
        
            
        
          
          
                          Это последний наш разговор,
Это последняя, видимо, встреча.
Холод на стеклах рисует узор...
Знаешь, а правда же, — стало легче!
Знаешь, а все же, тебе и мне
Выпало в жизни особое счастье:
Поговорить, наконец, в тишине,
Чтобы потом, наконец, распрощаться.
Чтобы не помнить и не жалеть,
Не упрекать тебя, не сомневаться.
Надо же было — так не успеть,
Надо же было 
так
обознаться.
Ах Астахова