Люблю?
Люблю?, не знаю может быть и нет,
Любовь имеет множество примет,
А я одно сказать тебе могу
Повсюду ты, во сне, в огне, в снегу,
В молчанье, в шуме, в радости, в тоске,
В любой надежде, в любой строке и в любой звезде,
Во всём! Всегда! Везде!
Ты памятью затвержен наизусть
И ничего нельзя забыть уже.
Ты понимаешь? Я тебя боюсь,
Напрасно я бежать, спастись хочу,
Ведь ты же сон, тепло, дыханье, свет...
Хочу прижаться к твоему плечу.
Люблю?, не знаю, нет других примет!
В. Тушнова
Boзьми меня к cебе. C тoбoй cпoкoйнo.
Я oбещaю бoльше не pеветь,
Cпaть пo нoчaм, веcти cебя дocтoйнo
И лишниx вcеx из пaмяти cтеpеть.
Bключaй пoгpoмче мyзыкy пpocнyвшиcь.
C yтpa пopaньше бyдем тaнцевaть.
Умчимcя пo paбoтaм yлыбнyвшиcь,
Чтoб этoт вечеp вмеcте внoвь вcтpечaть.
Haпoлни вaннy. Бyдем веcелитьcя.
Πycть вcе cocеди cлышaт кaк пoём!
Haм пpocтo и легкo c тoбoй зaбытьcя,
Ты лишь пoчaще oбнимaй, кoгдa вдвoём.
Зoви дpyзей – в беcпечнocть oкyнyтьcя.
Κoктейли, пиццa, шyтки дoпoзднa.
Hy a кoгдa вcе cнoвa paзoйдyтcя,
Ты – для меня, я – тoлькo для тебя.
Πycть cлишкoм быcтpo жизни дни неcyтcя,
Α я xoчy, чтoб былo тaк нaвек,
Чтoбы в oбъятьяx внoвь твoиx пpocнyтьcя
И знaть, и чyвcтвoвaть: ты нyжный челoвек.
#cтихи
За окнами то вьюжит, то метёт…
Укутана зима в ледовый шарф…
Но мне не так уж страшен гололёд,
Страшнее – в людях скользкая душа…
Как слепо доверяем мы порой,
А после горечь в сердце и тоска.
Не тот, кто всех высот достиг – герой,
А тот, кто кормит грязного щенка…
Бывает, снег летит со всех сторон…
И ты по жизни тоже – комом вниз…
Не так пугает карканье ворон,
Как дружба, если друг – хитрющий лис…
Зима играет весело в снежки,
Кидая правду резкую в лицо…
Не так страшны звериные клыки,
Как трусость и коварство подлецов…
Когда идёшь по тоненькому льду,
То видно, кто тобою дорожит.
Кто отпустил, сказав: «Я не пойду»,
Тот не дружил, а только делал вид…
Но расцветёт продрогший мир потом.
Наступит череда прекрасных дней…
И главное – не то, что за окном,
А то, что светит из души твоей…
Ирина Самарина-Лабиринт, 2016
Он молчал. Он вообще не любил говорить,
Этот бледный мужчина в промокшем пальто.
Он смотрел на часы. Так хотелось курить.
Дождь хлестал по щекам, словно было за что.
Он молчал, когда стрелки сошлись на нуле,
Не дождавшись её под потоком воды.
Ведь всего-то двенадцать часов на земле,
И опять в этот плен ледяной высоты.
Он молчал, когда руки сжимали штурвал,
Обо всём, кроме неба на миг позабыв.
И почти-что не слышал, как кто-то считал:
Двести двадцать идём...двести сорок...отрыв.
Он не знал, что сдирает обшивку с крыла...
И что "завтра" его под вопросом - не знал.
Он был просто уверен - она не пришла,
Потому что он что-то ей не досказал...
...Пара резких толчков на подходе к земле.
Чьи-то крики и паника бортпроводниц...
Он сажал самолёт на "убитом" крыле,
Он старался не видеть напуганных лиц,
И ему в первый раз не хотелось молчать -
Он шептал её имя и думал о ней.
Это просто работа - полжизни решать,
Каждый день отвечая за судьбы людей.
Он стоял и курил. По привычке - молчал.
Десять ровно... Плевать, ещё пару минут...
Да и что тут спешить - он своё отлетал,
А друзья... Да на то и друзья - подождут.
Он увидел её, и запело в груди...
Ещё долго потом, прижимая к плечу
Он шептал ей тихонько: Родная, прости,
Я наверное слишком о многом...молчу.
Неждана Юрьева
