Маленький зайчонок улыбнулся маме:
— Я вот так тебя люблю! — и развел руками.
— Ну а я тебя вот так! — мама отвечала,
Развела руками — тоже показала.
— Это очень много, — прошептал зайчишка,
— Это очень, очень много, много, но не слишком.
Он присел и прыгнул, высоко, как мячик:
— Я тебя люблю вот так! — засмеялся зайчик.
И тогда ему в ответ, разбежавшись, лихо:
— Вот как я тебя люблю! — подпрыгнула зайчиха.
— Это очень много, — прошептал зайчишка,
— Это очень, очень много, много, но не слишком.
— Я тебя люблю вот так! — зайчик улыбнулся
И на травке-мураве перекувырнулся.
— А вот как я тебя люблю! — мамочка сказала,
Кувыркнулась, обняла и поцеловала.
— Это очень много, — прошептал зайчишка,
— Это очень, очень много, много, но не слишком.
— Видишь, дерево растет возле речки прямо?
Я тебя люблю вот так! Понимаешь, мама?
А у мамы на руках видно всю долину.
— Вот как я тебя люблю! — молвит мама сыну.
Так прошел весёлый день, в час, когда смеркалось,
Жёлто-белая луна в небе показалась.
Ночью детям нужно спать даже в нашей сказке.
Зайчик маме прошептал, закрывая глазки:
— От земли и до луны, а потом обратно —
Вот как я тебя люблю! Разве не понятно?
Подоткнув со всех сторон зайке одеяло,
Тихо-тихо перед сном мама прошептала:
— Это очень, очень много, это так приятно,
Когда любят до луны, а потом обратно
Проклятье века — это спешка,
и человек, стирая пот,
по жизни мечется, как пешка,
попав затравленно в цейтнот.
Поспешно пьют, поспешно любят,
и опускается душа.
Поспешно бьют, поспешно губят,
а после каются, спеша.
Но ты хотя б однажды в мире,
когда он спит или кипит,
остановись, как лошадь в мыле,
почуяв пропасть у копыт.
Остановись на полдороге,
доверься небу, как судье,
подумай — если не о боге —
хотя бы просто о себе.
Под шелест листьев обветшалых,
под паровозный хриплый крик
пойми: забегавшийся — жалок,
остановившийся — велик.
Пыль суеты сует сметая,
ты вспомни вечность наконец,
и нерешительность святая
вольется в ноги, как свинец.
Есть в нерешительности сила,
когда по ложному пути
вперед на ложные светила
ты не решаешься идти.
Топча, как листья, чьи-то лица,
остановись! Ты слеп, как Вий.
И самый шанс остановиться
безумством спешки не убий.
Когда шагаешь к цели бойко,
как по ступеням, по телам,
остановись, забывший бога,—
ты по себе шагаешь сам!
Когда тебя толкает злоба
к забвенью собственной души,
к бесчестью выстрела и слова,
не поспеши, не соверши!
Остановись, идя вслепую,
о население Земли!
Замри, летя из кольта, пуля,
и бомба в воздухе, замри!
О человек, чье имя свято,
подняв глаза с молитвой ввысь,
среди распада и разврата
остановись, остановись!
Евгений Евтушенко