«Мамочка, не плачь, моя родная,
Что на мне штанишки – не новьё…
Я тебя люблю и понимаю,
Что нехватка денег на жильё…
Что нужны сандалики для брата,
У него невесты есть уже…
Мама, мне не нужно сладкой ваты…
Главное – покой в твоей душе…
Ты – моя подружка и опора…
Мне бы слёз твоих не замечать…
Не идёшь ты всё на уговоры.
Надо срочно мультики включать…
Ну, давай с тобой я поиграю,
Почитаю сказочку, спою.
Если будешь плакать – наругаю
И компотик вкусный не налью…
Хорошо, что мама, ты не куришь,
Как другие тёти со двора…
А когда ты грозно брови хмуришь,
Знаю, что в кроватку мне пора…
Мама, а зачем все дяди, тёти
говорят за гривни, да рубли?
Ну, когда ж уже вы все поймёте,
Мы, детишки – счастье всей земли…
Главное, чтоб были мы здоровы,
А невзгоды снимет, как рукой…
Мой велосипед не очень новый,
Но зато счастливый я какой!
Мама, обойдусь без шоколадки…
Каша тоже вкусная твоя…
Лучше поиграй со мною в прятки,
Мне ведь скучно, честно говоря…
Ты спешишь работать, понимаю.
Ждут меня прививки, детский сад...
Но когда тебя я обнимаю,
То в сердечке ласточки парят…
Ты поплачь потом, от счастья только,
В день, когда о внуке весть скажу…
Если б мама знала ты насколько,
Я твоей улыбкой дорожу…»
Я ребёнка взгляд случайный встречу
И невольно катится слеза…
Может быть, об этом каждый вечер
Шепчут мамам детские глаза…
Ирина Самарина
А времени становится всё меньше! И нам не хватает уже времени для того, чтобы читать, для того, чтобы писать длинные письма, которые писали люди когда-то друг другу; нам не хватает времени любить, общаться, ходить в гости, любоваться закатами и восходами, бездумно гулять по полям... Куда исчезает время? Откуда этот нарастающий цейтнот? Мы его сберегаем, а его всё меньше и меньше! И человек не успевает быть человеком. Человек не успевает проявить себя как человек, — не успевает осуществить ни заложенного в нём природой, ни реализовать свои способности, свои замыслы, свои мечты.
ЛЕНИНГРАД
Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денёк,
Где к зловещему дёгтю подмешан желток.
Петербург! Я ещё не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня ещё есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса́.
Я на лестнице чёрной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролёт жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
О.Мандельштам
