НА СМЕРТЬ СОБАКИ
Чумою скрученный, без сил,
скуля прощально, виновато,
наш пёс убить себя просил
глазами раненого брата.
Молил он, сжавшийся в комок,
о смерти, словно о защите:
"Я помогал вам жить, как мог,-
вы умереть, мне помогите".
Подстилку в корчах распоров,
он навсегда прощался с нами
под стон подопытных коров
в ветеринарном грязном храме.
Во фразах не витиеват,
сосредоточенно рассеян,
наполнил шпрпиц ветеринар
его убийственным спасеньем.
Уткнулась Галя мне в плечо.
Невыносимо милосердье,
когда единственное - что
мы можем сделать - помощь смертью.
В переселенье наших душ
не обмануть природу ложью:
кто трусом был - тот будет уж,
кто подлецом - тот будет вошью.
Но, на руках тебя держа,
я по тебе недаром плачу -
ведь только добрая душа
переселяется в собачью.
И даже в небе тут как тут,
ушами прядая во мраке,
где вряд ли ангелы нас ждут,-
нас ждут умершие собаки.
Ты будешь ждать меня, мой брат,
по всем законам постоянства
у райских врат, у входа в ад,
как на похмелье после пьянства.
Когда душою отлечу
на небеса, счастливый втайне,
мне дайте в руки не свечу -
кость для моей собаки дайте.
Е.Евтушенко, 1969
Цените слух, цените зренье.
Любите зелень, синеву -
Все, что дано вам во владенье
Двумя словами: я живу.
Любите жизнь, покуда живы.
Меж ней и смертью только миг.
А там не будет ни крапивы,
Ни звезд, ни пепельниц, ни книг.
Любая вещь у нас в квартире
Нас уверяет, будто мы
Живем в закрытом, светлом мире
Среди пустой и нищей тьмы.
Но вещи мертвые не правы -
Из окон временных квартир
Уже мы видим величавый,
Бессмертию открытый мир.
С.Маршак
Ему так нравилось смотреть в ее ладошки
И рисовать снежинки на руке,
Мороженым кормить из чайной ложки
И проводить губами по щеке...
Усаживать на сжатые колени
И, наслаждаясь хрупкостью тепла,
С волос ее вдыхать озноб сирени,
А с кожи-запах трав и молока...
Пушить своим дыханием ресницы,
И отражаясь в капельках зрачков,
Рассказывать смешные небылицы
Из жизни неприрученных волков.
И улыбаться каждому вопросу,
И взлету удивленному бровей,
И языком по маленькому носу-
А ты поверила? Вот глупый воробей!
И прижимать, и замирать навеки,
И не дышать -когда ты здесь, зачем?
Сегодня он и крылья, и доспехи
Снимает, оставляя насовсем.
Рисует, открывает и целует
Неведомый и ненаглядный мир,
А в небе, потеряв ее, тоскует
Влюбленный и несчастный Альтаир...
Юрий Егоров (Сказоч-Ник)
Мне становится страшно, когда ты молчишь,
Будто сказано было последнее слово.
И мне нужно хоть чем-то нарушить тишь,
И мне нужно твой голос услышать снова!
Мне становится страшно, когда, второпях,
Ты меня обнимаешь пред самой разлукой.
Сколько нежности в сильных твоих руках,
Но мне страшно, что ты вдруг отпустишь руку!
Мне становится страшно, когда перед сном
Ты сидишь у окна ни уныл и ни весел,
Будто видишь ты бездну за этим окном
И скрываешь печаль в бездыханности кресел.
А давай бросим все и уедем в Париж?
Будет наша любовь открываться по новой!
Мне становится страшно, когда ты молчишь...
Будто сказано было последнее слово!
Ах Астахова
Лето целует рассветы
Нежным морским ветерком…
Я поспешу за билетом
В царство, где море кругом…
Тёплой солёной волною
Снимет печали за миг.
Нежною пеной морскою
Я приукрашу свой стих…
Счастье в глазах у ребёнка…
Брызги как стразы блестят.
Чайки, кричащие звонко,
Гордо и статно парят…
Лето со вкусом малины
И шашлыков у костра…
В угол проблемы закину…
К морю собраться пора…
Там, под луною-красоткой,
В море дорожка видна.
Там звёздный шлейф небом соткан,
В платье, что носит луна…
В море купается небо…
Смотришь, и хочется жить…
Стать белой чайкою мне бы,
Чтобы полёт ощутить…
Если подрезаны крылья,
Море излечит тоску.
Просто мечта станет былью…
Я на морском берегу…
Ирина Самарина-Лабиринт
