Настоящее счастье гнездится в простом:
В том, как он каждый вечер приходит с работы,
Как она наполняет уютом их дом,
И как вместе они каждый вечер субботы.
Как она беспокоится, ел ли в обед,
Как ему интересно, о чем она пишет,
Как она разрешает не выключить свет,
И как он соглашается сделать потише.
Как они строят планы на день и на год,
Как они иногда не мешают друг другу,
Как все в общем и целом неспешно идет
По однажды легко заведенному кругу.
Что же в этом чудесного?... Это же быт!...
Здесь кастрюли гремят и скрипят половицы...
Да!..., но именно здесь и возможно – любить
И друг друга читать – до последней страницы...
М.Кунина
Она живет по собственным часам
В уютной однокомнатной квартирке…
С работы забежать в универсам,
А в выходные глаженье и стирка.
Ничто не изменяет этот ход
Судьбою предначертанных событий,
Единственный свидетель и хранитель,
Единственный свидетель и хранитель –
Безмолвный постаревший рыжий кот.
Он знает все слова наперечет,
Он помнит все капризы и привычки,
Но ухом ни за что не поведет,
Услышав свою собственную кличку.
Здесь время как наваристый кисель
Из смеси одиночества и скуки
И бывшие вчерашние подруги,
И бывшие вчерашние подруги
Давно уже за тридевять земель.
Покладиста, приветлива, добра,
Фигурка и походка ровной строчкой -
Прекрасный дар Адамова ребра,
А за спиною слышит «Одиночка».
Но, боль обиды комкая в груди,
Она навесит маску хохотушки...
Ах, кто бы знал, как мокрая подушка,
Ах, кто бы знал, как мокрая подушка
Осенним утром щеку холодит.
Смотритель Маяка
Эдуард Асадов
Почувствовав неправою себя,
Она вскипела бурно и спесиво,
Пошла шуметь, мне нервы теребя,
И через час, все светлое губя,
Мы с ней дошли едва ль не до разрыва.
И было столько недостойных слов,
Тяжеловесных, будто носороги,
Что я воскликнул: - Это не любовь! -
И зашагал сурово по дороге.
Иду, решая: нужен иль не нужен?
А сам в окрестной красоте тону:
За рощей вечер, отходя ко сну,
Готовит свой неторопливый ужин.
Как одинокий, старый холостяк,
Быть может зло познавший от подруги,
Присев на холм, небрежно, кое-как
Он расставляет блюда по округе:
Река в кустах сверкнула, как селедка,
В бокал пруда налит вишневый сок,
И, как "глазунья", солнечный желток
Пылает на небесной сковородке.
И я спросил у вечера: - Скажи,
Как поступить мне с милою моею?
- А ты ее изменой накажи! -
Ответил вечер, хмуро багровея.
И вот, когда любимая заплачет,
Обидных слез не в силах удержать,
Увидишь сам тогда, что это значит,-
Изменой злою женщину терзать!
Иду вперед, не успокоив душу,
А мимо мчится, развивая прыть,
Гуляка ветер. Я кричу: - Послушай!
Скажи мне, друг, как с милой поступить?
Ты всюду был, ты знаешь все на свете,
Не то что я - скромняга-человек!
- А ты ее надуй! - ответил ветер.-
Да похитрей, чтоб помнила весь век!
И вот, когда любимая заплачет,
Тоскливых слез не в силах удержать,
Тогда увидишь сам, что это значит,-
Обманным словом женщину терзать!
Вдали, серьгами царственно качая,
Как в пламени, рябина у реки.
- Красавица! - сказал я.- Помоги!
Как поступить мне с милою, не знаю!
В ответ рябина словно просияла:
- А ты ее возьми и обними!
И зла не поминай! - она сказала.-
Ведь женщина есть женщина. Пойми!
Не спорь, не говори, что обижаешься,
А руки ей на плечи положи
И поцелуй... И ласково скажи...
А что сказать - и сам ты догадаешься!
И вот, когда любимая заплачет,
Счастливых слез не в силах удержать,
Тогда узнаешь сам, что это значит,-
С любовью слово женщине сказать!
