Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна берёзового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий, ты всё реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льётся с клёнов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
С.Есенин, 1921
Как хорошо, легко бывает дома,
Где всё уютно, близко и знакомо...
Мой дом, конечно, не дворец роскошный,
Но в нашей жизни сложной, суматошной
Нет места в мире для меня милей,
Теплей, уютней, ближе и светлей ?
Давай относиться к людям — как будто к детям.
Так легче гораздо большее им прощать.
Начнём улыбаться — а хочешь, и песни петь им.
Серьёзно. И даже конфетами угощать.
С теплом и добром, а не «я к вам теперь — как вы…», и
Беззлобно — пусть поначалу и не ко всем подряд.
Как будто они… неразумные, а не злые.
Как будто они не ведают, что творят.
Проголодался — поешь вот, устал — присядь-ка;
Попробуй понять их, почувствовать с ними их боль —
И, может, трамвайный хам окажется добрым дядькой
И милым очкариком — вредный и злобный тролль,
И стерва-кассирша обслужит тебя, как надо,
И дворник запойный станет не столь суров,
И бабка с шестого, не брызжа слюной и ядом,
Под вечер тебе принесёт неожиданно пирогов.
…Однажды и ты сломаешься. Всё понятно,
Ведь ты не железный. Подчас в голове кишмиш
И кошки скребут на душе… Что ж, и на солнце бывают пятна.
И ты обозлишься, кому-нибудь нахамишь
С досады, на кого-нибудь зыркнешь коброй —
Да сколько ж терпеть их можно, в конце концов!
А тот неожиданно обернётся в ответ и с доброй
Улыбкой вздохнёт. И насыплет в ладонь тебе леденцов.
Екатерина Ермолина
