Старость кажется нам некрасивой, почти неприличной: говорить о ней неудобно, признаваться — стыдно. Это не всегда было так. Иконописцы охотнее изображали старцев, чем юношей. Старики, нарисованные Нестеровым или Рерихом, согнуты годами, с трудом передвигают ноги, но совсем не хочется омолодить их. В них «душа сбылась» (по слову Марины Цветаевой), и страшно испортить этот драгоценный плод, что-то в нём исправляя, переделывая по-своему работу многих лет, зим, вёсен, осеней, восходов и закатов... Я не хочу сказать, что старики и старухи вообще прекраснее молодых (такого мнения, впрочем, был У. Уитмен), но самое прекрасное в человеке копится медленно, и если удаётся накопить его хоть к старости, оно награждает за все потери...
