ОДИНОЧЕСТВО
____________________________
Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступени этой лестницы
уходят из под ног, как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия,
произведения искусства,
и – кстати – самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими, пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
_____________________________________
Иосиф Бродский, лето 1959
Осенний сад. Промокшая скамейка.
И листья подметает, не спеша,
Усталый дворник в ветхой телогрейке.
А под скамейкой съёжилась душа.
Да, да, душа. Обычная, вот только
Промокла и от холода дрожит,
И вспоминает, как хозяин колко
Сказал: "Душа, ты мне мешаешь жить.
Болишь по каждой убиенной мошке,
Сжимаешься от плача малыша,
Мой завтрак отдаёшь бездомной кошке -
Я больше не могу с тобой, душа.
Мои глаза давно устали плакать.
Прошу тебя, как друга, уходи."
Она ушла в сентябрьскую слякоть,
И с нею вместе плакали дожди.
Блуждала долго мокрыми дворами,
Заглядывала в окна и глаза.
Над нею осень хлопала ветрами,
И вслух с судьбою спорила гроза.
Осенний сад. Промокшая скамейка.
И листья снова падают, шурша.
Работу кончил дворник в телогрейке.
А под скамейкой умерла душа...
Мария Фурманская
Пожалуйста, тише. Любовь умирает...
Пожалуйста, тише. Нужна тишина.
Никто не узнает, никто не услышит,
Как сильно дрожит и боится она...
Любовь умирает и плачет тихонько,
Устала бороться и молча, сдалась.
Ее поманили надеждой и только,
Себе на погибель любовь родилась...
Она натолкнулась на лживое тело,.
Ее предала равнодушная плоть.
Она безответною быть не хотела,
И вот умирает. Прости ей, господь...
Любовь умирает, ей так одиноко,
Она заблудилась в пустой темноте,
Любовь умирает до боли от срока,
Она выбирала. Да, видно, не тех...
Любовь умирает в тоске и обиде:
Надежда на счастье, великий ли грех?
Любовь ведь слепая. Любовь ведь не видит,
Что счастья немного. Оно не для всех...
Я всё это знала и всё это знаю:
Но верила в чудо и робко ждала...
Пожалуйста, тише... Любовь умирает...
Эй, что там случилось?....Любовь умерла...
#стихи
Осень в провинции. Чаепитие. 1926,
Художник: Кустодиев Борис Михайлович
Картина написана в 1926 году и на сегодняшний день полотно выставлено в Государственной Третьяковской галерее.
Полотно Кустодиева посвящено изображению умиротворённого неспешного быта купеческой семьи, сытой, довольной жизни купечества. Эта жизнь богатая, праздная, наполненная яркими орнаментами нарядных искусно тканых платков, нарядов. «Осень в провинции. Чаепитие» написана масляными красками, но полотно рождает эффект акварельной зарисовки. Контрастные затёки краски напоминают полуявные акварельные разводы. Цвета только непривычно для акварели яркие, звенящие, тонально резкие, сильно акцентирующие зрительское внимание на себе, обостряя восприятие, усиливая эмоцию тепла от осенних красок, уходящих дней летнего зноя. На переднем плане картины выписана сцена чаепития. Две купчихи, разряженные, разрумяненные, довольные пьют неспешно чай. Одна из купчих подливает себе из самовара горячего чая и тепло улыбается с полузакрытыми глазами от удовольствия душевным разговором. Атмосфера особого купеческого быта, достатка и богатства читается во всём: и в пышных нарядах купчих, и в щедро убранном к чаепитию застолье. Средний, основной план выписан менее подробно, условно. Главное – это цвет, особое пространство провинциального городка, где редко проезжают запряжённые экипажи, свободно прохаживаются гуси и куры, играют дети, а булочная и иные бакалеи неспешно ведут свою тихую торговлю, позволяющую купечеству всё более расцветать и богатеть. Дальний план уже традиционно представляет собой образ церкви на фоне неба, затянутого осенними плотными облаками. Лишь сине-лиловые тонкие тени подчёркивают контуры облаков. Пространство неба показано фрагментарно, своего рода в обрамлении яркой, жгучей осенней листвы. Красные, жёлтые, пламенно-рыжие краски крон деревьев, несмотря на осеннее настроение, постепенное угасание летних разноцветных дней, выступают точно утверждение красоты жизни во всех её обильных, множественных образах.
Борис Михайлович Кустодиев показывает, насколько прекрасна жизнь. Жизнь обычная, вместе с её каждодневными заботами и хлопотами, когда время словно бы застыло, заснуло в этом похожем на сновидение мире спокойной, лишённой всяческих потрясений жизни российской провинции далёкой ушедшей безвозвратно эпохи.
