Однажды она замолчала. Замолчала так, как никогда ранее… Перестала отвечать на звонки, смс, не искала встреч, удалила все контакты, удалила часть меня во мне же… И то, что раньше было табу для других, стало табу для меня. Она была сплошным табу для меня. Она больше не позволяла звонить ей, писать, обнимать, трoгать волосы и целовать. Она больше не позволяла любить себя. Или же запретила себе.. любить меня.
Берегите и цените то, что имеете. Точка невозврата — она такая.
Ну, вот и все, — вздохнув, старушка,
сказала деду, — Видно срок…
И он, растерянно в подушку,
ей прошептал, — Погодь, чуток…
— Вот свадьбу правнуку сыграем,
тогда уж вместе и уйдем…
Оборвалось собачьим лаем,
Мелькнуло что — то за окном.
— Скажи, просила мол, любя,
простить её, за все, что было,
и пусть не сердятся зятья,
невесток всех, скажи, любила…
И не стесняясь горьких слез,
Ему, вдруг вспомнилось былое,
Как вечерами средь берез,
Бежал он к ней в село чужое.
Как после, горюшка хлебнув,
Их тенью молодость мелькнула.
Как уходил он на войну,
И как война без ног вернула…
Он посмотрел в ее глаза,
В них ни слезинки, ни печали,
Лишь чуть поблекла синева
И губы тихо прошептали:
— А ты, живи… поберегись,
ко мне ходи, как на свиданье…
И было видно, как сплелись,
Их руки в нежное прощанье…
Здравствуй, грусть! Я сегодня надолго.
Посидим, о любви помолчим?
Мой мужчина с повадками волка
Пропадает без всяких причин.
Он появится так же случайно
Через пару тоскливых недель,
Будет клясться, что очень скучал, но...
Задержала в дороге метель,
Целовать будет жадно и… молча -
Его губы всегда голодны.
Но глаза его серые, волчьи,
Холодны… холодны… холодны.
Я его приручить не пытаюсь.
Он такой, какой есть. Ну и пусть.
Я ему, как тебе доверяюсь,
Моего одиночества грусть…
Оксана Винская
