ОНА:
Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго-долго вглядываться в небо,
Когда все женское,
Что мне сейчас дано,
Истратится и станет все равно -
Уснуть, проснуться, или не проснуться.
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся.
Вера Бутко
ОН:
Когда мне будет восемьдесят пять,
По дому буду твои тапочки искать,
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие-то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром, просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему,
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять,
И, взявшись за руки по скверику гулять.
И нам не страшно будет умирать,
Когда нам будет восемьдесят пять...
Вадим Зинчук
А помните, как это было в детстве?
Те утренники в садике… и мама
На платье из х/б-ешного обреза
Всю ночь снежинки, блестки пришивала.
И бережно повешенный на стуле,
Наряд «снежинки» был к утру готов.
Нам в платье том казалось, мы – принцессы
Из самых-самых ярких детских снов.
И запах елки той, что ароматней нет,
В шарах стеклянных на пушистых лапах.
Звезды Советской на макушке свет,
Которую, конечно, вешал папа!
Почтовые открытки, телеграммы
От родственников дальних и не очень…
«Ирония судьбы» со всех экранов
В канун той Самой Новогодней Ночи!
И верили по-детски мы наивно,
Что Дед Мороз одарит нас подарком…
И уплетали дружно мандарины
Делили их с сестрой… а кто-то с братом!
И свет в глазах искрился неподдельно
И много лет прошло, но в сердце свято
Храним те самые счастливые мгновенья
Где молоды так были мама с папой!
Элизабет Стар
