Перегорело. Уже не больно.
Сижу напротив, смеюсь, шучу…
- Как жизнь?
- Нормально.
- И я довольна.
- Давай за встречу.
- Давай чуть-чуть.
- Ты замуж вышла.
- Ну, да. А что мне?
- Да ну, конечно. Что за вопрос.
А помнишь?
- Помню.
- Я тоже помню.
- Ну, вот и ладно. Давай без слёз?
- Ты стала жёсткой.
– Прошло три года.
- Не так уж много.
– И это срок…
- Сегодня жарко.
- Ага, погода…
- Да…очень жарко…я прямо взмок…
- А он, твой этот…
- А, ты о муже? Хороший парень.
- А он…какой?
- Как муж – он лучше, любовник – хуже.
Зато надёжный и под рукой.
- Такой как надо?
- И что такого?
- И даже любишь сильнее чем…
- Ты разве знаешь такое слово?
А если знаешь…тогда зачем?
- Ну, да, конечно. Прости.
- Не надо.
Перегорело. Одна зола…
Но только, знаешь, я встрече рада
И даже лучше, что я пришла.
Теперь я вижу: перегорело,
А ветер пепел уносит вдаль.
Не шевельнулось, не заболело…
И я спокойна. И мне не жаль…
Как ты уходишь, сутуля плечи,
Как в чёрно-белом немом кино.
И все же грустно от этой встречи?
Перегорело…а всё равно…
Алла Гуриненко, 2007
Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.
Вероника Тушнова
Играла скрипка, для глухих играла,
Кому-то в голову пришла идея.
Устроить праздник, вроде карнавала,
И слабослышащих позвать людей.
Скрипач всё знал, о да, он мог фальшивить.
Мог даже не касаться струн смычком,
Но он сыграл в глухом, беззвучном мире,
Как не играл до этого никто.
Им пела скрипка о любви и чуде,
Грустила нежно о большом и сложном,
Поплакала о том, чего не будет,
Утешила, что в жизни всё возможно.
Скрипач закончил. В зале все поднялись.
Он оглушительней овации не знал,
Глухие люди скрипкой наслаждались
С его лица читая то, что он играл.
