Ты многого, слишком ты многого хочешь!
Тоскливо и жадно любя,
напрасно ты грезам победу пророчишь,
когда он глядит на тебя.
Поверь мне: он женщину любит не боле,
чем любят поэты весну...
Он молит, он манит, а сердце — на воле
и ценит лишь волю одну!
И зори, и звезды, и радуги мая —
соперницы будут твои,
и в ночь упоенья, тебя обнимая,
он вспомнит о первой любви.
Пусть эта любовь мимолетно-случайно
коснулась и канула... Пусть!
В глазах у него замечтается тайна,
тебе непонятная грусть...
Тогда ты почувствуешь холод разлуки.
Что ж делать! Целуй и молчи,
сияй безмятежно, и в райские звуки
твои превратит он лучи!
Но ты... ты ведь любишь властительно-душно,
потребуешь жертв от него,
а он лишь вздохнет, отойдет равнодушно —
и больше не даст — ничего...
В.Набоков, 1918
А теперь послушай. Я тебе говорю.
У нее будет комната – та, что окном на юг.
Будет письменный стол, в бокале холодный брют.
Будет пара любимых брюк.
Будет платье в шкафу – брюссельские кружева,
в этом платье по телу пальцами вышивать…
В этом платье она чужая, она жена.
А без платья она жива.
У нее будут дети и кошки, стихи и сон,
у нее будет море с утра и на коже соль,
каждый шаг ее будет спокоен и так весом,
словно стоит еще двухсот.
У нее будет теплый дом, а за домом лес,
будет женщина-рысь, что ночами с ладони ест…
У нее не будет тебя, понимаешь, Бес?
А пока только ты и есть...
Кот Басё
