САТАНА
Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли: почему
Такая у них вражда?!
Он звал ее Бомбою и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его Сатаной,
Скелетом и Зубоскалом.
Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
Он ей не сосед, а враг.
Он Бомбой ее по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится:- У, Сатана!
Как я тебя ненавижу!
А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет и шепнет за столом:
- Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги?!
Ей девятнадцать. Двадцать - ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.
Теперь он Бомбой ее не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А тетей Химией величал,
И тетей Колбою тоже.
Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так же сердилась:- У, Сатана! -
И так же его презирала.
Был вечер, и пахло в садах весной.
Дрожала звезда, мигая...
Шел паренек с девчонкой одной,
Домой ее провожая.
Он не был с ней даже знаком почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он ее провожал.
Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома:- Стой, Сатана!
Стой, тебе говорят!
Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?
Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
Не смей! Ты слышишь? Не смей!
Даже не спрашивай почему! -
Сердито шагнула ближе
И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
- Мой! Не отдам, не отдам никому!
Как я тебя ненавижу!
Эдуард Асадов
Нет мудрости прекраснее, чем та –
Когда чужая хрупкая мечта
Не рушится от жёстких слов твоих.
Меняй себя… Прими, как есть, других!
Ты раздаёшь советы здесь и там,
Но истину, увы, не знаешь сам.
Лишь Богу суждено её познать…
Так стоит ли других людей менять?
Раз переделать хочешь дураков,
То, значит, сам ты стать таким готов.
И мудрость не подружится с тобой,
Ведь ей необходим души покой.
Не гнев рождает истину, не спор,
А тихий, добрый, тёплый разговор.
Желание друг другу уступать –
Вот это то, что людям нужно дать…
И если видишь слабых – окрыляй!
Им руку протяни, надежду дай…
Не нужно с умным видом повторять:
«Не пробуй, не сумеешь ты летать!»
Ты хочешь побеждать? Победа в том,
Чтоб не оставить радость на потом…
И дать другим прожить, как нужно им.
Ведь твой совет не всем необходим…
Кому-то просто нужно, чтоб обнял,
И выслушал, и за руку держал.
Чтоб не «за что», а просто так любил…
Не всякий мудр, кто седину носил.
Учиться тяжелей, чем поучать…
И проще нагрубить, чем промолчать…
Чтоб мудрым быть – не нужно век прожить,
Достаточно с душой своей дружить…
Ирина Самарина-Лабиринт, 2017
ты выбираешь женщину рассудком,
не сердцем и не голосом души.
от этого мне делается жутко:
как так умеют люди, расскажи?
она должна быть стройной и покорной,
предельно ясной в мыслях и словах,
и волосы, постриженные ровно,
должны лежать покорно на плечах.
она должна всегда вставать с рассветом,
готовить чай и поливать цветы,
и соблюдать любые этикеты,
в любое время, как захочешь ты!
но эта не пойдет к тебе босая,
по снегу дожидаться у ворот!
не будет мокнуть, стоя у трамвая,
забыв в квартире курточку и зонт!
не постучится в дверь в ночи глубокой,
сказать, что без тебя нельзя дышать!
и если надо станет очень строгой,
и если надо - доброй, словно мать!
и горько мне от этой дешевизны;
набрав в ладонь посредственный букет,
ты выбираешь женщину для жизни,
как выбирают пищу на обед.
Ах Астахова
