О наболевшем
_________________
Влюбляются не в лица, не в фигуры
И дело, как ни странно, не в ногах.
Влюбляются в тончайшие натуры
И трещинки на розовых губах.
Влюбляются в шероховатость кожи,
В изгибы плеч и лёгкий холод рук,
В глаза, что на другие не похожи,
И в пулемётно-быстый сердца стук.
Влюбляются во взмах ресниц недлинных
И родинки на худеньких плечах,
В созвездие веснушек чьих-то дивных
И ямочки на бархатных щеках.
Влюбляются не в лица, не в фигуры -
Они всего лишь маски, миражи.
Влюбляются надолго лишь в натуры,
Влюбляются в мелодии души.
_________________________________
А.Шаркунова
Давай останемся никем.
Возможно, мне так будет проще.
Я научилась ставить прочерк,
И расставаться насовсем.
Я научилась отпускать -
Нельзя дружить после постели.
Мы многое сказать успели,
О чем бы стоило молчать.
Давай останемся в стихах,
В тех, что написаны некстати,
Где буквы «лю…» на автомате
Влезали в строчки впопыхах.
В тех, где невыверенность фраз
С лихвой скрывали междометья…
Жаль… ты, читая, не заметил
Когда в них стало «не про нас».
Нам ни к чему с тобой дружить,
И я не верю в дружбу эту –
Ты знаешь до черта секретов,
Тех, что я пробую забыть.
Давай без лишних глупых сцен –
Поверь, не так уж это сложно –
Давай оставим чувства в прошлом...
Давай останемся никем.
Ольга Бондарь
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!
__________________________________
Э.Асадов
Я заметила, что у него развязаны шнурки, и говорю: "Завяжи шнурки!" Он присел, потом встал и удивленно говорит: "У тебя же нет шнурков!" И тогда я поняла, что он ради меня готов на многое. Десять лет вместе, расходиться и не собираемся".
"Мы живем в однушке, и, когда я сплю, она старается не шуметь. Проснулся однажды, смотрю, а она курсовую пишет и буквы на клавиатуре нажимает медленно-медленно, чтобы не стучать".
"Осенью мы с мужем ехали на машине из леса, и на меня начал спускаться паучок. У меня арахнофобия, я еще отреагировать не успела, как он без слов убрал паука — и это учитывая, что дорога была очень плохой и требовала концентрации. Мне было приятно, что я тоже нахожусь в зоне его внимания".
"В нашу еще добрачную пору он вытащил моего пса из собачьей свары. Мы вместе отступали с места нападения, в одной его руке был поводок с моей собакой, в другой моя рука, и я чувствовала, как он дрожит. До сих пор это одно из самых острых ощущений его любви ко мне через мою собаку. С того момента это наша собака".
"Я во время беременности полюбила настольные игры. В скрабл мы играли, и я все время выигрывала, потому что он якобы не мог составить слов длиннее, чем "сон" и "дом". А однажды, когда я отошла, он выкрал у меня твердый знак, с которым трудно составить слово на поле, и заменил его на букву "а"".
"Был глупый конфликт с соседями по гаражу. Мы стояли на улице, мужики меня обвиняли в том, чего я не делал, а я так опешил, что даже оправдывался неубедительно. Тогда она выскочила из машины и начала наступать на этих парней, так агрессивно защищала меня и отчитывала моих собеседников, что они в итоге стали извиняться. В итоге все мы рассмеялись, конфликт был улажен. А я тогда понял — моя женщина".
"Мы друг другу вслух читали, когда кто-то был рутинной работой занят. Например, он чинит мои ботинки — я читаю. Я перебираю рис — он читает. Незабываемые ощущения. Это было в 90-х, до сих пор помню".
"Иногда утром я просыпаюсь, свежая, выспавшаяся, и радостно говорю мужу: "Как здорово, милый, что дети ночью не плакали" и по его усталому лицу вижу, что они плакали".
"В самолете она показывала мне то облака внизу, то океан: "Посмотри, как красиво. Какой закат, тебе видно? Пересядь на мое место, к окошку". Ей важно было не самой насладиться красотой мира, а показать этот мир мне. А я больше любовался ее сияющим лицом: "Ты видишь? Тебе нравится" Я видел и мне нравилось".
"Дед болел и уже почти не вставал. Сидел с бабушкой на диване, смотрел телевизор. В какой-то момент он взял бабушкину руку и запрятал ее себе под футболку. На наши с мамой взгляды ответил: "Рука холодная, Маня замерзла".
