Метель свирепствует в душе, танцует, мечется,
Обиды боль словами сладкими не лечится.
Метёт зима и замерзают слёзы жаркие,
Нависли тучи и погасли звёзды яркие.
Когда беда стучит в окно крылом надломанным,
То сердцу биться тяжело печалью скованным.
И исчезают те, кто рядом только в радости,
Нежданно в горечь превращая привкус сладости.
Садись, беда, давай за встречу – полусладкое,
Ты не стесняйся, угощайся шоколадкою.
Опять не вовремя, но я гостеприимная,
А за окном и на душе погода зимняя.
Тебя боятся, потому что ты опасная,
Но есть, беда, в тебе черта одна прекрасная.
С твоим приходом круг знакомых так сужается,
Что вся неискренность снаружи отражается.
Я знаю, скоро ты уйдёшь тропой заснеженной,
Такой чужой, такой подавленной, рассерженной.
А за тобой придёт удача и везение,
Наградой станут за надежду и терпение.
Мне не страшны дороги зимние скользящие,
Страшны те люди, что в душе ненастоящие.
Метель пройдёт, ведь холода в душе не вечные,
Даст Бог и станут чуть теплее взгляды встречные.
Ирина Самарина-Лабиринт
В день рождения ВЛАДИМИРА СЕМЕНОВИЧА ВЫСОЦКОГО
Мне скулы от досады сводит:
Мне кажется который год,
Что там, где я, – там жизнь проходит,
А там, где нет меня, – идет!
А дальше – больше, каждый день я
Стал слышать злые голоса:
"Где ты – там только наважденье,
Где нет тебя – все чудеса."
Ты только ждешь и догоняешь,
Врешь и боишься не успеть,
Смеешься меньше ты и, знаешь,
Ты стал разучиваться петь!
Как дым твои ресурсы тают,
И сам швыряешь все подряд, –
Зачем? Где ты – там не летают,
А там, где нет тебя, – парят.
Я верю крику, вою, лаю,
Но все–таки, друзей любя,
Дразнить врагов я не кончаю,
С собой в побеге от себя.
Живу, не ожидая чуда,
Но пухнут жилы от стыда, –
Я каждый раз хочу отсюда
Сбежать куда–нибудь туда.
Хоть все пропой, протарабань я,
Хоть всем хоть голым покажись –
Пустое все, – здесь – прозябанье,
А где–то там – такая жизнь!..
Фартило мне, Земля вертелась,
И, взявши пары три белья,
Я – шасть – и там! Но вмиг хотелось
Назад, откуда прибыл я.
1979
Княжна Китти Мещерская
Жила в роскоши. Она была аристократка. Все у неё было: дворец, драгоценности, платья, рояль...
Она воспитывалась в пансионе для благородных девиц. Носила тугие корсеты - для осанки. Такие, что дышать трудно. Вставала в шесть утра и умывалась ледяной водой. Шла с девочками на молитву.
В спальне было двадцать девочек, у каждой - своя железная кроватка, хлипкая подушка, тонкое одеяльце; температура - десять градусов. Одежду надо было так сложить на стульчике, чтобы классная дама видела: чулки на месте! От холода иные девочки пытались в чулочках спать. Их наказывали: оставляли без обеда.
Ну, помолятся и идут завтракать: чай и хлеб с маслом. Все.
Кормили мало; если кто тайком что-то съест, например, бутерброд родители принесут - наказывали.
Родители раз в неделю навещали. И общались при классной даме с девочкой. А выходных не было; пели в хоре и молились. И изучали хорошие манеры: доносить подло. Надо делиться, если разрешили лакомство получить от мамы с папой. Надо держать осанку и приседать в реверансе - тренироваться. Дорогое белье носить - вульгарно; белье должно быть просто чистым. А деньги лучше бедным отдать.
Княжна потом попала в подвалы Лубянки - и преспокойно в тюрьме выжила. А потом в войну служила в ПВО, бомбы зажигательные тушила. И ездила с концертами на фронт. И писала военные марши. И была замужем за лётчиком. И ещё три раза была замужем.
И прожила 91 год, без драгоценностей, дворцов, платьев - но с прекрасной осанкой. И с прекрасным аристократическим воспитанием: жаловаться нельзя, доносить нельзя, нужно делиться и при первой возможности - приседать. Тренироваться. Быть бодрым, не ныть и подавать пример другим.
Это и есть настоящее аристократическое воспитание, благодаря ему княжна выжила и все пережила. И даже ее медалью наградили за оборону Москвы. И дали хорошую пенсию, которой Китти делилась. Потому что надо делиться!
Так что ребёнка надо баловать, конечно. Но и воспитывать надо. Впереди жизнь; а жизнь редко балует, к сожалению. И иногда выжить позволяет только воспитание... Умение держать осанку.
А.В. Кирьянова
