Вы наденьте её одежду
И пройдите её дорогой…
Ощутите её надежды,
Как она полюбите Бога…
Вы поплачьте её слезами…
Боль её испытав, хоть малость…
Проживите её мечтами
И примерьте её усталость…
Вы предательства испытайте,
Что, рыдая, она прощала…
Как она, за других страдайте,
Доверяя опять сначала…
Её душу себе поставьте
И прочувствуйте как не просто
Всё в неё пропускать, представьте…
И услышьте, что шепчут звёзды…
Как она, этот мир любите
И за счастье и за страданье…
А потом уж её судите,
Если будет ещё желанье!
Ирина Самарина-Лабиринт
А вы хоть знаете, как это любить?
Любить до боли в сердце, до озноба.
И каждый раз себя одну винить,
Не видеть, что виновны были оба.
А вы хоть знаете, как это любить?
Любить, но делать вид, что отболело.
С друзьями улыбаться и шутить,
И вновь пытаться строить жизнь несмело.
А вы хоть знаете, как это забыть?
Забыть того, кто больше всех дороже,
Того, кто научил тебя любить,
Забыть, и вовсе не гадать "а может всё же?"
А вы хоть знаете, как это любить?
А вы хоть знаете, как больно расставаться?
Я чувства не смогла к нему убить,
От боли я привыкла задыхаться.
Марианна Заблоцкая
Поссорились? И дуешься ещё?
Твой выбор! Только мой тебе совет:
Когда ты на кого-то держишь зло,
Представь, что человека больше нет…
Что он исчез. Не будет никогда
Как прежде видеть, чувствовать, дышать…
Он больше не услышит те слова,
Которые ты так хотел сказать.
И будет всё равно, кто виноват:
Ничтожной станет ссора в этот час!
«Прости» на ветер сотни раз подряд…
Ну, что же ты? Не лучше ли сейчас?
Нам нужно научиться просто жить.
Жить без желания всё вновь начать сначала.
А, знаешь, чтобы искренне любить
Так много времени и так ничтожно мало!
Обиду держишь? Дуешься ещё?
Твой выбор! Только мой тебе совет:
Когда ты на любимых держишь зло,
Представь, что их на свете больше нет…
Удивительно устроено русское сердце, столь велика в нем жажда встречи с родной душой, столь неистребима вера в возможность такой встречи, что готова она распахнуться бескорыстно перед каждым, довериться любому, веруя свято, что каждый и всякий сам способен на столь же беззаветную открытость. Готовое вместить в себя все души мира как родные, понять их, братски сострадать ближнему и дальнему - до всего-то есть ему дело, всему-то и каждому найдется в нем место. И как бы ни велики или безбрежны казались обиды его или оскорбление, всегда останется в нем место для прощения, словно есть в нем некий тайный, недоступный никому уголок и теплится в нем свет неугасимый.
Федор Михайлович Достоевский
