Знаешь, папа, а дочь твоя слабая.
Опустила руки, не борется.
В свои лёгкие дым запуская,
О здоровье своём не заботиться.
Помнишь, папа, ты всё мне упреками:
"Не горбись и держи ровно спину".
Но тут люди такие жестокие,
И меня склоняет, как иву.
Видишь папа, я вовсе не взрослая,
Разрешаю проблемы вином.
Наше время такое пошлое,
Что любовь затерялась в нём.
Слышишь, папа, с этой минуты
Никого к себе, даже близко.
Может быть я оттаю к кому-то,
Но когда, не имеет смысла.
Знаешь, папа, так хочется сильно,
Чтоб обняли мужские руки.
Только все мне они противны,
Кроме тех, что в детстве баюкали.
Елена Савиных
В пятнадцать лет, продутый на ветру
Газетных и товарищеских мнений,
Я думал: «Окажись, что я не гений, —
Я в тот же миг от ужаса умру!..»
Садясь за стол, я чувствовал в себе
Святую безоглядную отвагу,
И я марал чернилами бумагу,
Как будто побеждал ее в борьбе!
Когда судьба пробила тридцать семь.
И брезжило бесславных тридцать восемь,
Мне чудилось — трагическая осень
Мне на чело накладывает тень.
Но точно вызов в суд или собес,
К стеклу прижался желтый лист осенний,
И я прочел па бланке: «Ты не гений!» —
Коротенькую весточку с небес.
Я выглянул в окошко — ну нельзя ж,
Чтобы в этот час, чтоб в этот миг ухода
Нисколько не испортилась погода,
Ничуть не перестроился пейзаж!
Все было прежним. Лужа на крыльце.
Привычный контур мусорного бака.
И у забора писала собака
С застенчивой улыбкой на лице.
Все так же тупо пялился в окно
Знакомый голубь, важный и жеманный..
И жизнь не перестала быть желанной
От страшного прозренья моего...
Л. Филатов, 1984
