Я всегда твердил, что судьба – игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако – сильно.
Я считал, что лес – только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке – ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
И.Бродский, 1971
Я добавлю тебя и в друзья, и в мужья, и в любовники…
Я тобою заполню секунды, часы и года…
Мне с тобой хорошо в облаках, и в колючем терновнике…
Для тебя у меня бесконечно-влюблённое «ДА»…
У меня от тебя сбой программ, мотыльки… и бессонница…
У тебя от меня… антивирус влюбился в троян…
Разум рысью бежит за любовью… ругается, гонится…
Но не ищет любовь ни мотив, ни прилив, ни изъян…
От меня до тебя сообщенья, звонки и признания…
От тебя до меня: «Я скучаю, скорей приезжай…»
У меня за тебя благодарность, но нету раскаянья…
У тебя за меня под вопросом экскурсия в рай…
Мы – заложники счастья, любви запоздалой виновники…
И от нашей любви виснут сети, горят провода…
Я добавлю тебя и в друзья, и в мужья, и в любовники…
Отключу интернет и приеду к тебе навсегда…
Ирина Самарина-Лабиринт
Ухoдитe вceгдa нeзaмeтнo,
Ухoдитe бeз дpaмы, бeз cлeз,
Оcтaвляйтe звoнки бeз oтвeтa,
Εcли чувcтвa eгo нe вcepьeз.
Ηeт, нe нужнo иcтepик финaльных,
И нe нужнo упpeкoв oбмeн,
И нaдpывных эффeктных пpoщaний,
Тeaтpaльных пpoдумaнных cцeн…
Πpoмoлчитe o cepдцe иcтepзaннoм,
Κoгдa cкукa нaпpoтив — в глaзaх.
Πуcть вac пoмнят внeзaпнo иcчeзнувшeй,
А нe дeвoчкoй в гopьких cлeзaх.
Алиca Рoмaнoвa
#cтихи
Сигарета тлела в тонких губах, по балкону расползался запах никотина. Хотелось лечь в кровать, укрыться одеялом и заснуть наконец, но у Эшли не выходило. Он либо смотрел в одну точку так долго, что становилось страшно от самого себя, и он вставал и выходил курить на балкон. Либо он все же засыпал, но ненадолго. Ночные кошмары не давали спать нормально. Рассел подскакивал и безумно долго смотрел в потолок, в страхе пошевелится. Все кошмары отличались от тех, что снились ему раньше. Сейчас действия происходили в его квартире, у него в университете или просто на улицах его города. Эшли хотел, чтобы все эти страдания прекратились, но не знал, как сделать это. Походы к психологу особо не помогали, ведь причины, как таковой, не было. Это можно было бы назвать кризисом среднего возраста, но Расселу всего лишь двадцать один год. Жизнь как-то быстро потеряла смысл, или же его просто не было. В голове вихрем крутились мысли о том, что пора бы взять себя в руки и продолжить полноценно жить. Но Рассел не знал как. Он не сидел на месте просто так, он пытался найти выход из ситуации, пытался отвлечься на что-то. Искал себе новые хобби и пытался серьезно заниматься уроками, углубленно изучая что-то. Но ничего не выходило. Только кошмары, кошмары, кошмары. Единственным спасением от кошмаров был Оливер Хилл, которого теперь рядом нет. Рассел не понимал, что такого произошло между ними, что Хилл так стремительно убежал. А ведь это он протянул ему первую сигарету и бутылку пива. Нет, Эшли не винил его в том, что не смог поступить туда, куда хотел изначально, что скатился из-за него на двойки. Семнадцать лет – сложный возраст. Сам виноват, просто кинулся в объятья к незнакомцу. Стоило думать о своем будущем, а не «жить настоящим». На самом деле никакого настоящего толком и не было. Они просто пропивали свою молодость, сидя на крышах.
Пепел полетел вниз, а следом и докуренная сигарета. Никотин давно не успокаивал и не приводил мысли в порядок. Казалось, сзади стоит кто-то. Там, в самой комнате и смотрит в спину, прожигая дыру в ней. Сейчас кожа кончится и из разодранной спины потечет кровь… Эшли тряхнул головой, пытаясь избавится от кошмара, который появился, не соизволив дождаться того, как Рассел ляжет в кровать и закроет глаза. Все это ненормально, почему тот. Кто ушел год назад все еще причиняет страдания? Неужели так тяжело просто исчезнуть из мыслей, чтобы в голове не всплывал образ Хилла каждый раз, когда Эш что-то делает? Он так кардинально менял жизнь ради Оливера. Прогуливал уроки, ссорился с родителями, пошел учиться туда, куда не хотел. Эш считал, что он в клетке, когда жил с родителями. Те тоже прописали конкретный сценарий о его жизни и запрещали изменять что-то. Но Рассел тогда, сам того не понимая, поменял одну клетку на другую. Ведь ничего не изменилось, все еще выбирали за него. А сейчас он безумно жалеет об этом. Черт, он просто потратил всю жизнь, что была до этого впустую. Остались лишь сигареты, воспоминания.
И та тень за спиной, которая, почему-то, приближается.
