"Любимой внучке Оле"
Леонид Филатов
Тот клятый год уж много лет,
я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки
и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестёр,
ноздрями чуя острый запах воли,
я убегал к двухлетней внучке Оле туда,
на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк,
садились на любимые качели,
глушили сок, мороженное ели,
глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди,
но день сгорал и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала
и тихо ныла: "Деда-а-а, погоди-и-и..."
Оставив день воскресный позади,
я возвращался в стен больничных гости,
но и в палате слышал Олин голос,
дай руку деда, деда погоди…
И я годил, годил, сколь было сил,
а на соседних койках не годили,
хирели, сохли, чахли, уходили,
никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди,
я вижу, как с другого края поля
ко мне несётся маленькая Оля
с истошным криком: "Деда-а-а, погоди-и-..."
И я гожу, я всё ещё гожу
и, кажется, стерплю любую муку,
пока ту крохотную руку
в своей измученной руке ещё держу.
Перегорело. Уже не больно.
Сижу напротив, смеюсь, шучу…
- Как жизнь?
- Нормально.
- И я довольна.
- Давай за встречу.
- Давай чуть-чуть.
- Ты замуж вышла.
- Ну, да. А что мне?
- Да ну, конечно. Что за вопрос.
А помнишь?
- Помню.
- Я тоже помню.
- Ну, вот и ладно. Давай без слёз?
- Ты стала жёсткой.
– Прошло три года.
- Не так уж много.
– И это срок…
- Сегодня жарко.
- Ага, погода…
- Да…очень жарко…я прямо взмок…
- А он, твой этот…
- А, ты о муже? Хороший парень.
- А он…какой?
- Как муж – он лучше, любовник – хуже.
Зато надёжный и под рукой.
- Такой как надо?
- И что такого?
- И даже любишь сильнее чем…
- Ты разве знаешь такое слово?
А если знаешь…тогда зачем?
- Ну, да, конечно. Прости.
- Не надо.
Перегорело. Одна зола…
Но только, знаешь, я встрече рада
И даже лучше, что я пришла.
Теперь я вижу: перегорело,
А ветер пепел уносит вдаль.
Не шевельнулось, не заболело…
И я спокойна. И мне не жаль…
Как ты уходишь, сутуля плечи,
Как в чёрно-белом немом кино.
И все же грустно от этой встречи?
Перегорело…а всё равно…
Алла Гуриненко, 2007
