Она не напишет и не позвонит,
Не гордая, просто устала быть первой.
Ни слова не скажет, а сердце кричит,
И жизнь обстоятельством учит быть стервой.
Ревнует ужасно, но ревность в руках,
И боль вынимает из тела ей душу.
Устала надеяться, верить мечтам,
Закончились слезы, оставив лишь сушу.
Придется оставить, придется забыть,
Из рук выпадают недавние фото,
И то, что случилось нельзя изменить,
Но все же ей этого очень охота.
Исчез интерес и пропал аппетит,
Упала звезда, но нет больше желаний.
Прекрасно тому, у кого не болит,
И в сердце нет ран от прямых попаданий.
Она не напишет и не позвонит.
Научится жить, как свободная птица.
О чувствах своих теперь не говорит,
Боясь, что когда-то все вновь повторится.
Солнце
Настоящее счастье гнездится в простом:
В том, как он каждый вечер приходит с работы,
Как она наполняет уютом их дом,
И как вместе они каждый вечер субботы.
Как она беспокоится, ел ли в обед,
Как ему интересно, о чем она пишет,
Как она разрешает не выключить свет,
И как он соглашается сделать потише.
Как они строят планы на день и на год,
Как они иногда не мешают друг другу,
Как все в общем и целом неспешно идет
По однажды легко заведенному кругу.
Что же в этом чудесного?... Это же быт!...
Здесь кастрюли гремят и скрипят половицы...
Да!..., но именно здесь и возможно – любить
И друг друга читать – до последней страницы...
М.Кунина
Она живет по собственным часам
В уютной однокомнатной квартирке…
С работы забежать в универсам,
А в выходные глаженье и стирка.
Ничто не изменяет этот ход
Судьбою предначертанных событий,
Единственный свидетель и хранитель,
Единственный свидетель и хранитель –
Безмолвный постаревший рыжий кот.
Он знает все слова наперечет,
Он помнит все капризы и привычки,
Но ухом ни за что не поведет,
Услышав свою собственную кличку.
Здесь время как наваристый кисель
Из смеси одиночества и скуки
И бывшие вчерашние подруги,
И бывшие вчерашние подруги
Давно уже за тридевять земель.
Покладиста, приветлива, добра,
Фигурка и походка ровной строчкой -
Прекрасный дар Адамова ребра,
А за спиною слышит «Одиночка».
Но, боль обиды комкая в груди,
Она навесит маску хохотушки...
Ах, кто бы знал, как мокрая подушка,
Ах, кто бы знал, как мокрая подушка
Осенним утром щеку холодит.
Смотритель Маяка
