Вся любовь моя, им же выжжена,
Только память рвет изнутри!
Слышишь, Господи, я то - выдержу!
А вот ты, ему помоги…….
Он же ложью меня, как в кружево…
А я снова его прощать.
Помоги ему – безоружному,
Всех счастливей на свете стать.
Я слезами о нем чистыми,
Я терпела, что было сил!
Слышишь, Господи, я то – выстою!
А вот он не сможет один.
Надежда Семенец
Вокзалы знают всё. Во все века.
Другой - ослеп бы, видя столько судеб: последний рейс, дрожащая рука... Над городом нависли облака. Как будто за ночь - проседь у виска.
И плачут все.
И их никто не судит...
Вокзалы слышат...
И не спят давно.
Под голоса людей, вагонный скрежет им расставанья уши-горло режут: здесь всё, как черно-белое кино...
Господь и тот не помнит, сколько душ ютилось в пыльных тамбурах вагонов, как много проходило эшелонов,
где в сорок первом ехал чей-то муж,
отец и брат...
И сколько едкой пыли собрали губы в ожиданьи встреч!..
Вокзалы знают, сколько крепких плеч они в ночи к перрону опустили,
кого любили
и кого крестили;
а с кем - простились, не поставив свеч...
Вокзалы пьют. Спиваются во хлам.
Их рельсы - это руки-вены-жилы.
А на перронах - каждый день бедлам: историй книги, ленты мелодрам...
И Бог не там, где выстроили храм, а там - где люди ожиданьем живы.
Вокзалы учат клятвы наизусть.
Дороги, люди принимают битву.
Две фразы, что сливаются в молитву:
- Я буду ждать.
- Ты жди. И я вернусь.
Алена Васильченко
