Говорят, что сильные не плачут
Говорят, им нипочем гроза...
Просто эти люди часто прячут
Красные от слез глаза...
Говорят, что сильные все могут,
Жить без теплых слов и без любви...
Просто эти люди с болью стонут
Там, где нет ушей и болтовни..
Говорят, что сильным все дается
Без усилия и без труда...
Просто этим людям удается
Всю усталость утаить всегда
Говорят, что сильным стать не сложно
Это, как умножить два на два...
Говорить, конечно, все возможно,
Только трудно, сильным быть всегда.
Я в мир удивительный этот пришёл
Отваге и правде учиться.
Единственный друг, дорогой Комсомол,
Ты можешь на нас положиться!
Мы пройдём сквозь шторм и дым,
Станет небо голубым.
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!
В грядущие дни, как во все времена,
Недобрым метелям кружиться…
Родная моя, дорогая страна,
Ты можешь на нас положиться!
Мы пройдём сквозь шторм и дым,
Станет небо голубым.
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!
Заветной весны высота не взята,
И надо с дороги не сбиться…
Мечта наша, гордая наша мечта,
Ты можешь на нас положиться!
Мы пройдём сквозь шторм и дым,
Станет небо голубым.
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!
Мы пройдём сквозь шторм и дым,
Станет небо голубым.
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!
Бунин боготворил Чехова: называл его «самым чистым и добрым человеком в литературе», приезжал к нему в Ялту, они переписывались, делились мыслями о книгах и жизни.
Но потом всё резко изменилось.
Причина — оскорблённое самолюбие Бунина.
Когда Бунин показал Чехову свои рассказы, тот похвалил, но добавил, что «в них слишком много литературщины». Для Бунина, болезненно гордого и самолюбивого, это прозвучало как пощёчина.
Он обиделся и стал постепенно охладевать к Чехову.
После смерти Чехова (в 1904 году) Бунин сначала скорбел, но вскоре начал писать о нём всё более жёстко — говорил, что Чехов «опошлил жизнь», «погрузился в серость» и «не верил в человека».
Многие современники считали, что за этими словами стояла не критика, а личная обида — Бунин не смог простить, что Чехов не признал в нём равного.
